Башня оказалась не такой уж и маленькой, просто, когда я увидела ее первый раз, она была слишком далеко. Четыре этажа, на первом размещался холл, по совместительству − столовая, на втором обитали наставники, на третьем – юноши, и на четвертом, соответственно, девушки (а вот местонахождение кухни для меня до сих пор покрыто завесой тайны). Это мне все Бедняга разъяснил, а он молодец, однако, очухался довольно быстро, и, либо повинуясь чувству долга, либо опасаясь, что я сбегу, решил все-таки сопроводить будущую «жрицу» в ее апартаменты.
Однако шовинизм тут цветет и пахнет. Это ж надо, бедных девушек запихнуть прям под крышу, думала я, поднимаясь на первый этаж. Нарезать по нескольку раз в день вверх-вниз − не веселая перспектива, притом, что лестница идет по кругу вдоль стен. Марш броски по пересеченной местности просто отдыхают. Я уже представляю здешних девиц как неких амазонок, с мускулатурой, подобной оркам.
Ан нет….
Сверху спускалось этакое воздушное создание, в желтых одеждах. Бугрящихся мышц там никак не наблюдалось. Собственно, глядя на нее, я вообще засомневалась в наличии каких-либо мышц у этой пташки. Их что тут, не кормят? Держат на добровольно-принудительной диете, дабы еда в желудке не мешала накоплению магической энергии? Интересно, на нее сила притяжения еще действует? Я пристально всматривалась в несчастную, пытаясь определить, касаются ли ее ноги ступеней.
Оказалось, касаются. Наверное, я не успела нацепить вовремя улыбку а-ля «я маленькое, добродушное, и безобидное создание, ну просто душка», когда голодающее чудо, завидев меня, перецепилось о ступеньку. Что-то сдавленно лопоча, она понеслась вниз, быстро-быстро перебирая ножками, дабы не упасть. Скорость она набирала приличную.
Вовремя вспомнив, что лестница особой шириной не отличается, а пташка стремительно неслась на нас с Беднягой, я, как порядочная, достойная девушка, сделала шажок к стеночке, вежливо уступая пташке дорогу. Не теряя даром времени, Бедняга (этот парень нравится мне все больше и больше), решил последовать моему примеру, предпочтя объятиям с Пташкой надежность каменной стены.
Мысленно пожелав эльфийке приятной посадки, мы с Беднягой продолжали следить за ее полетом. Посадка была мягкой. Для нее. А молодому магу можно было посочувствовать… Не думаю, что очень приятно быть впечатанным в стену, пусть и ооочень легкой девушкой.
С видимыми усилиями, ему удалось оторвать от себя Пташку – она вцепилась в него как утопающий в соломинку. Сдавленно пискнув Пташка махнула крылышком в мою сторону и я столкнулась со взглядом глаз, цвета бирюзы. Я нагло махнула ему ручкой, невинно улыбаясь и радуясь про себя, что румянец на моей коже не проступает…

До последнего этажа мы добрались без происшествий. Правда, увидев несколько учениц, я догадалась, что Пташка единственна и неповторима в своей …хм… изящности. Бедняга подвел меня к одной из идентичных дверей. Постучал, убедился, что в комнате никого нет, и открыл дверь, пропуская меня вперед. Я сделала решительный шаг внутрь, и, не сбавляя оборотов, дала задний ход, резко развернувшись и столкнувшись с Беднягой нос к носу. Мы были с ним одного роста, поэтому я прямо и зло смотрела в его глаза. В его расширенных зрачках отражалось мое лицо − слишком бледное, со слишком яркими, красными точками глаз.
− Я не буду жить здесь, − не думала, что умею так замечательно шипеть.
− П-почему? − Бедняга начал заикаться. Я стараюсь взять себя в руки, почувствовав укол вины. Все-таки он старше меня и по возрасту и по рангу. Ну не положено ему меня бояться.
− Здесь четыре кровати. Это же общежитие какое-то, я не хочу делить комнату с кем-то еще, − спокойствие, только спокойствие, отчаиваться еще рано.
Я продолжаю смотреть наставнику в глаза. Облегченно отметив, что мои красным больше не светятся, я выслушиваю длинную речь о том, что одиночных камер, то есть комнат, в башне не предусмотрено. И вообще, свободных коек больше нет.
Потом он быстренько удалился, и, закрывая за собой дверь, напоследок обрадовав меня тем, что лук мне придется оставлять в комнате.
Ну почему он не сказал мне это в лицо? Я бы еще покричала, или пошипела…. А высказывать свои обиды захлопнувшейся двери как-то неэтично. Вслушиваясь в быстро удаляющийся звук шагов, решила в погоню не пускаться. И так переживаний хватает.
Ну за что мне это все? О, Ева, дай мне терпения. Делить комнату с тремя молодыми эльфийскими лэээди я бы и Антаресу не пожелала.
Осматриваюсь, вздыхаю. И, в попытке утешить саму себя, говорю в пустую комнату:
− Ну, Ли, к оскорблениям у тебя иммунитет. А пренебрежение и игнорирование вообще чепуха. Переживем. К тому же, Бедняга сам сказал: лук нельзя выносить за пределы комнаты. Ну а в пределах….

Ситуация выходила из-под контроля. Ладно, буду с собой честной – никаким контролем тут и не пахло.
Пальцы сами собой отпустили оперенье дрожащей от напряжения стрелы. Не знаю, каким чудом, но мне все-таки удалось в последний момент отклонить лук вверх, и стрела с тихим свистом пролетела над головами вошедших. Марлук! (п\а: будем считать его аналогом нашего черта)
В дверном проеме стояли, очевидно, мои сожительницы, все трое. Они замерли на месте, ошарашено глядя то на меня, то на все еще гудящую стрелу над ними. Я тоже смотрела на стрелу. Да уж, ничего не скажешь − отличное начало для знакомства… Встретила, что называется, с распростертыми объятьями.
Я решаюсь опустить взгляд ниже, дабы оценить моих будущих «подружек». Реакция на мой приветственный салют оказалась разной.
Первая эльфийка очень быстро совладала с удивлением и, не глядя на меня, преспокойно направилась к книжному шкафу, вторая, глянув на третью, опустила голову и закрыла лицо руками. Плечи ее мелко подрагивали… Плачет? Ну а третья сейчас жутко напоминала рыбу, выброшенную из воды. Она, то открывая, то закрывая рот от переполнявшего ее негодования, пыталась взглядом прожечь во мне дыру. Эй, а я ее знаю. Это же Пташка! Вот и свиделись. Да, милая, я тоже рада тебя видеть. Посмотри вверх, − и поймешь, насколько сильно.
Немая сцена закончилась яростным Пташкиным визгом:
− Ты! Ты пыталась меня убить! Опять!
Что значит опять? Ах да, видимо, лестничную сцену она ставила мне в вину. Вот нахалка. Если у нее ноги корявые, то я тут при чем?
− Нужна ты мне… − буркнула я, отворачиваясь и неторопливо подходя к своей тумбе. Если вдруг Пташка вздумает окропить меня водицей, колчан со стрелами будет под рукой. Не то чтобы я решусь в нее выстрелить, но попугать могу, хотя, сцен устраивать сейчас не хотелось. Пташка замолкла, немного обиженная моим безразличием. К сожалению, ненадолго.
Наступившую, было, тишину сотряс новый вопль:
− Кто перенес мои вещи?! − Ну, вот и обнаружилась бывшая владелица моей кроватки. Я оборачиваюсь к ней, изобразив на лице полуулыбку и склонив голову набок, с новым интересом рассматриваю это потешное создание. Ну, давай, девочка. Подумай, не торопись, до ужина время еще есть. Действительно, кто же мог переложить вещи, в отсутствие хозяек комнаты? Заметив, что Пташка начала подозрительно поглядывать на своих товарок − обе уже сидели на своих кроватях, − я, наконец, сжалилась:
− Ну, допустим, я.
− Зачем? − удивленно.
Не понятно, что ли?
− Затем, что теперь это мое место – моя кровать и моя тумба, − устало отвечаю я.
− Да как ты посмела?! Ты, мерзкая…, мерзкая….дрянь! И вообще, у тебя волосы седые!
Браво, какой аргумент, я мысленно поаплодировала. Затем, молниеносно выхватила стрелу, вставила в лук, и начала прицеливаться − расизм нужно подавлять в зародыше. Она судорожно схватилась за свой посох, решая, с какого заклинания лучше меня поразить, но нападать первой не решалась. Видно, что боится. Я тоже боюсь. Просто лучше владею собой. Намного лучше. Я определяюсь с целью, и демонстративно медленно направляю лук в точку прицела. Попутно, бесстрастно описываю всю прелесть болевых ощущений, полученных от ранения в бедро. Сколько крови может вытечь, начнется ли болевой шок, и как долго будет рана восстанавливаться без помощи целителя, если учитывать, застрянет стрела в кости или пройдет навылет. Пташка бледнела все больше и больше, я наблюдала, как ее боевой запал сходит на нет.
− Ну так что, драться будем?
− А?
− Мне нужна эта кровать (на самом деле мне нужно окно, но на эту тему лучше не распространяться), тебе нужна эта кровать. Давай устроим поединок, − мне становится смешно, прямо два рыцаря даму сердца не поделили. − Кто кого убьет – того и койка.
− У-убьет? − дрожащим голоском спрашивает она.
− Ну а как же? Нас, темных эльфов бой до первой капли крови не устраивает, − манерно отвечаю я, окончательно развеселившись. − И вообще, ты меня благодарить должна, я ведь тебе жизнь спасла…
− Как?! − ахнула пташка.
Я поясняю тихим, загробным голосом:
− У меня стрелы зачарованные − чувствуют зло, а в тебе оно есть, раз стрела в твою сторону полетела. Ты вообще представляешь, как тяжело отклонить выпущенную стрелу?! Так что благодари.
Я стараюсь не смотреть на вытянувшиеся личико доверчивой нашей – боюсь рассмеется в голос.
− Что, так сами и летят?... − она опасливо косится на опущенный лук, ожидая, что стрела вырвется из моих пальцев и поразит ее грешное сердце.
− Вот дура, − послышался справа сдавленный голос. Я согласно киваю. И тут же поворачиваю голову, осознав, откуда прозвучал сей вердикт.
Ну, что ж, и моя очередь пришла застыть в немом изумлении. Девушка, принятая мною за истеричку, вовсе не плакала. Из-под закрывающих лицо ладоней показались лучистые фиалковые глаза, искрящиеся весельем. Затем мелькнула белозубая улыбка, и более несдерживаемый смех раздался в комнате, заглушая обиженное сопение в дальнем углу…

Я упиралась изо всех сил, вцепившись ногтями за половицу. Но все преимущества были на стороне противника, да и ногти мои не стальные − кузнец, без видимых усилий, вытащил меня из-под стола за шкирку, как нашкодившего котенка.
И вот я стою перед ним, виновато склонив голову, а он с долей веселого любопытства рассматривал меня, как этакую забавную зверушку. Выгляжу я, надо сказать, не очень – я вытерла собой всю пыль и паутину в моем ненадежном укрытии. Пытаюсь пригладить рукой растрепанные волосы. Получается плохо.
Наконец, гном решает прервать несколько затянувшееся молчание:
− Нус, слушаем вас, молодая леди. Чем порадуете? − как ни странно, злости в его голосе не было. Я молчу, упорно продолжая рассматривать половицу, ставшую вдруг чрезвычайно интересной. А что прикажите ему ответить? Я-то много чего придумать могу, но лгать мастеру оружейного дела не хотелось абсолютно. Ну не могу я врать тому, кто заслужил мое уважение.
− Эээ, девочка, так разговор у нас не получится, − гном мастерски изображает огорчение. Юморист.
− Для начала было бы неплохо представиться, мое имя – Гламмастирин. Но здесь меня называют просто Гламом, − пауза. − Может, теперь ты свое имя назовешь?
Во мне шевелится что-то, похожее на благодарность за то, что он помогает мне начать:
− Ли. Лириэль, − прочистив горло, тихо отвечаю я.
− Славненько. Вот и познакомились. Да что ж ты молчишь, никак язык проглотила? − он добродушно подшучивает, а я вздрагиваю от новой волны вины. Поднимаю голову, решаясь на него посмотреть.
Он немного тучен, как и все гномы, но вовсе не толст. Сед как лунь, но глядя на его прямую осанку, широкие плечи, руки, бугрящиеся тугими узлами мышц, мозолистые, привычные к работе ладони, мне теперь трудно воспринимать его как старика. Мой взгляд скользит по тонкому, почти незаметному белому шраму на его щеке, и поднимается выше, столкнувшись с его взором… Я, завороженная, затаила дыхание. Это взгляд вовсе не ремесленника. Такой же взгляд у моего отца, и я вовсе не имею цвет и форму глаз, - а то, что в них таится. В глазах гнома нет ни злобы, ни угрозы. Но в них есть готовность… ко всему. Такая готовность вырабатывается годами.
Я вспоминаю, насколько привычными казались его движения, когда он взял в руки меч, насколько точны и выверены взмахи, и я начинаю теряться в догадках. Как же бывалый воин-гном оказался в стане светлых эльфов?..
− А я тебя, кажется, раньше тут не видел. Точно, не видел. Темного эльфа я бы заметил, − с задумчивой улыбкой продолжает он. − Давно ты здесь?
− С сегодняшнего, то есть вчерашнего утра, − отвечаю я, продолжая глядеть в отмечающие каждую деталь карие глаза. Он ведь знает… Я не выдерживаю, и начинаю сбивчиво изливаться. − Извините меня! Я не хотела. То есть хотела… сначала. А потом передумала. Не смогла… у Вас. Я… простите, пожалуйста. Я…, я… Можно, я уйду?
Я замолчала, ожидая укора, упрека или короткого «Иди», на худой конец.
А он, он рассмеялся:
− Ну что ты в самом деле… Эх, девочка, не ты первая, не ты последняя. До тебя тут знаешь, сколько побывало? Да и будет еще сколько… Каждый год новые герои, − я удивленно молчу. Оказывается, мой подвиг вовсе не единственный и неповторимый.
− Чему учить то тебя собираются?
− Ну, вроде как магии…
− А-аа, так ты посох получше хотела?
− Да нужен он мне, посох этот! − не сдержавшись, в сердцах отвечаю я.
− Как?.. Ты ж сама сказала что…
− Я сказала, что меня собираются учить магии. А я не хочу. Я, как бы провинилась… Вот и решили сделать из меня что-то полезное для общества. А мое мнение спросить и не подумали. Да из меня маг получится такой же, как из коровы виверна!..
Текут минуты, а я продолжаю и продолжаю говорить, удивляясь, с какой легкостью выкладываю наболевшее, в общем-то, абсолютно незнакомому гному. Может, из-за понимания и еле заметного сочувствия в его глазах?..
− Послушай, − после некоторой паузы говорит он. − Если душа не лежит к магии, то даже слепцы это смогут заметить. Эльфы, ведь вовсе не глупы…
А он прав, ведь нельзя долго искать что-то, и не понимать, что его просто нет. Ну а я вполне могу ускорить процесс этого, так сказать, понимания, мелькает в голове шальная мысль. Придумать бы как…
Я совсем расслабилась, и опять (опять!) начала глазеть на полки с оружием. Одергиваю себя, когда кузнец, тихо кашлянув, повторяет вопрос:
− Так что же ты присмотрела для себя, Лириэль? − не в силах сдержаться, я кидаю быстрый взгляд на одну из полок.
Гном, заметив это, довольно хмыкает и бодрой походкой подходит к понравившемуся мне оружию, берет его, и, оборачивается ко мне:
− Что ж, неплохой выбор. Обращаться хоть с ним умеешь?
Я неопределенно пожимаю плечами. А гном делает резкий мах рукой в мою сторону; одна секунда, одно быстрое движение, и я удивленно гляжу на крепко зажатую в моей ладони рукоять острого, короткого клина.
− Зачем? − ничего не понимаю.
− Ты, наверное, неплохо владеешь луком, − задумчиво говорит он.
− Ну, да… неплохо, − а это тут причем? Я опять не понимаю. Совсем, что ли дурочка стала…
− Тогда понятно. В общем, бери ножичек – пригодится.
Не смешно. Совсем не смешно.
− Я не могу, мне нечем с вами расплатиться, − я с сожалением смотрю на клинок, чувствуя, как рука сжимается сама по себе, не желая расставаться с приятной тяжестью оружия.
− Так я его дарю, все равно ведь украдут, − хохотнул гном.
Всматриваюсь в него, и с удивлением понимаю, что он не шутит.
Короткая внутренняя борьба, и я тихо лепечу что-то вроде «спасибо», не веря улыбнувшейся удаче. А гном, тем временем зевает, прикрыв рот ладонью. Да уж, загостилась я…
Прощаюсь, опять благодарю, потом еще раз, потом обещаю при первой возможности вернуть долг. Мы подходим к двери, и тут я, что-то вспомнив, спрашиваю:
− Мастер Глам, а… лестницы у вас случайно нет? Метра так на два-три.
− Нет, − он странно смотрит на меня, а потом понимающе улыбается. − Четвертый этаж?
− Угу, − вздыхаю я. А он кивает и достает из кармана фартука странный предмет, напоминающий длинную, с загнутым концом иглу.
− Этим откроешь замок на входной двери, если сможешь. Но чтоб потом вернула, − намеренно строгим голосом говорит он. − Иди уже, завтра ведь первый учебный день.
И правда. Я делаю несколько шагов в ночь, и оборачиваюсь:
− Мастер Глам.
− Ась?
Я нерешительно переминаюсь с ноги на ногу:
− А можно… к Вам заходить… иногда?
Где-то седой бороде появляется тень улыбки:
− Ну конечно. Буду рад новой компании, да и с внучкой познакомлю…

Я проснулась раньше всех. И, несмотря на столь короткий сон, чувствовала себя просто прекрасно. Потягиваюсь всем телом, все еще лежа в постели и перевожу взгляд на окно, довольно ухмыляясь. Солнце больше не режет глаза, ведь теперь окошко украшают чудные светло-серые занавески. Встаю, заправляю постель [п\а, делаю зарядку и иду чистить зубы. : )) гг]. Затем, переодеваюсь в робу. Надо сказать, она у меня несколько… модернизирована с помощью моего нового кинжала. Узкие рукава куртки безжалостно удалены, тугой лиф теперь зашнуровывается с помощью моей старой тетивы, ну а юбка… − большая ее часть висит на окне, а ее остаток балансирует на грани приличия. Ну не переношу я одежду, сковывающую движения, и вообще, люблю, когда кожа дышит. Наверное, так сказывается моя принадлежность к воздушной стихии, эта потребность открывать воздуху как можно больше участков тела. По поводу своего компрометирующего внешнего вида я совсем не комплексую, в конце концов, таким телом как у меня, можно только гордиться. Ну, а если кто-нибудь посмеет заглянуть мне под юбку – получит в глаз, нос и ухо.
Привычно тянусь за луком, но вовремя вспоминаю о запрете на его вынос из комнаты. Вздохнув, беру глупую, абсолютно бесполезную для меня палку, и выхожу из комнаты – очень хотелось кушать. Желудок заурчал, выражая полное со мной согласие.
Внизу были только Бедняга, да еще пара старших мастеров. Они завтракали, сидя за одним из столов, и о чем-то беседовали. Я бодро здороваюсь с ними еще с лестницы. В наступившей вдруг тишине отдавался лишь гулкий звук моих шагов. С некоторым злорадством отмечаю чужие взгляды, блуждающие по моим ногам и… по области, расположенной пониже шеи. Ну, ребятки, кожей-то вы светлы…, а что в душе и на сердце?
Невозмутимо подсаживаюсь к ним, ослепляя белозубой улыбкой. [п\а : еще бы, Colgate Total 12+Whitening творит чудеса. Сорри, больше не буду, просто, настроение почему-то хорошее : )] Бедняга, отдаю ему должное, опомнился первым, и, сделав строгое лицо, начал возмущаться по поводу моего авангарда. Я улыбаюсь еще шире, заметив, как старательно он отводит от меня взгляд:
− Стыдитесь, мастер, − он резво возвращается к своей тарелке, сосредоточенно ковыряясь в ней вилкой. Бедняжка, я ведь имею ввиду совсем другое. Разъясняю: − Вы ведь даже не посмотрели, какого размера робу мне выдали. Она же мне безнадежно мала. Была. В куртку не то что хм, ребра – даже руки не пролезли. А юбку вы видели? Натуральная хламида! Я бы в ней постоянно падала.
Он виновато молчит, а я, невинно хлопая глазками, делаю контрольный выстрел:
− Вы же сами вчера приказали это надеть, я просто не посмела ослушаться Вас, мастер. А за свойства вещей не тревожьтесь, вышитые руны я не повредила. И мне так даже удобнее, так что, можете не извиняться.
Победа. В сухую. Я воодушевленно потираю ладони:
− А что у нас на завтрак?...

У меня было несколько свободных минут до начала занятий, поэтому я поспешила в кузницу, чтобы вернуть гному отмычку.
Дверь была настежь открыта, и я вошла, улыбнувшись печи, весело полыхающей жарким, гудящим огнем. Кузнец стоял у наковальни, что-то тихо напевая, и размеренно стучал молотом по раскаленному стальному пруту. Завидев меня, он приветливо улыбается, но работу не прекращает.
− Утро доброе. Ну, как добралась вчера? Без приключений?
Я честно стараюсь не смущаться и уклончиво отвечаю:
− Да, почти.
В карих глазах мелькает хитринка. А я торопливо продолжаю:
− Я на минутку зашла, отмычку вернуть, вот-вот занятия начнутся. Куда положить?..
− Вон на тот стол. Замок-то быстро открыла? − странно, что он не спросил, открыла ли я его вообще.
− Минут пять.
− Умничка. Ну а теперь беги, в первый день опаздывать нельзя.

Не опоздала. Несколько минут даже ждала остальных, терпеливо стоя недалеко от входа в башню. Какое я, однако, рвение к знаниям проявляю. Первыми появились три, очевидно старших ученика, судя по добротным робам и посохам. Среди них Эло… он заметил меня, наверное сразу, но как только я повернула голову в его сторону, он быстро повернулся к одному из товарищей. С удивлением отмечаю легкий румянец на его щеках. Что ж, счет один:один, я довольна.
Вскоре, небольшими группами вышли все ученики, в сопровождении нескольких мастеров. Интересно, а мне куда, думаю я, и замечаю Беднягу, манящего меня к себе. Отлично, скучать, значит, не придется.