Я сидела за одним из столов в холле, подперев кулаком подбородок, и наблюдала за эльфами, завершающими вечернюю трапезу. Три мои соседки ужинали рядом со мной. Лиони о чем-то щебетала, кажется, о сегодняшнем ее ухажере. Она случайно днем зарядила ему «ледяной иглой» прямо в штанишки, очень симпатичные, по ее словам. Так и познакомились. Райнин была где-то глубоко в себе, сосредоточенно рассматривая точку в пространстве. Пташка сидела с несколько кислым видом, пытаясь расковырять вилкой тарелку, и кидала недовольные взгляды на мое декольте (это притом, что я сменила робу на свой обычный костюм). Попыталась предложить мне ее старый кружевной шарфик, замечательного розового цвета. Я сделала встречное предложение засунуть этот шарфик в… куда-нибудь. Не терплю кружева. Особенно розовые.
Тем временем, ужин подошел к концу. Маги медленно начали расходиться по комнатам. Бросив на меня последний сочувствующий взгляд, Лиони направилась следом за Райнин и Пташкой. Я наверх решила уже не подниматься, делать там все равно нечего.
Бедняга ушел последним, убрав перед этим пустую посуду. Нет, не руками – он просто что-то шепнул, взмахнул посохом, и столы оказались пустыми. Весьма эффектно, надо сказать. Он до сих пор хмурился, и беседой со мной я решила его не отвлекать.

Я осталась одна в опустевшем зале. За узкими окошками под потолком темнело небо. Бесцельно прошлась между столами, наблюдая за медленным движением теней по стенам. Вернулась обратно и хотела уже сесть на свое прежнее место, но передумала. С ухмылкой на губах подошла к столу, за которым ужинали мастера. Стулья тут жесткие, каменные плиты пола холодные, так что стол отлично справится с ролью моего насеста. Я забралась на него и села в центре, скрестив ноги. Хотелось от души потоптаться по нему, но так как мне тут еще ночь коротать, решила повременить с этой идеей.
Нервничаю, совсем немного − дрожь в пальцах никак не хотела проходить, пожалуй, следует немного успокоиться. Что там Бедняга говорил о расслабляющих свойствах медитации? Я закрываю глаза, пытаюсь представить перед собой воду. Не выходит. Пробую с воздухом. Получается немного лучше. Нужно сосредоточится… Выравниваю дыхание, мысленно пытаюсь окружить себя пустотой, заполненной лишь тихим ветерком…

Что-то пошло не так… Я не хотела, чтобы ветер был таким яростным и горячим, а пустота – тьмой. Тьмой, неподвластной даже моему зрению. Пытаюсь вырваться из нее, открыть глаза и снова увидеть зал, но не могу... Тьма становится густой и вязкой. Стало страшно, дико страшно. Я кричу, и не слышу своего голоса. Да что же это такое? Помедитировала одна… успокоилась…
Снова вглядываюсь во тьму. Теперь я что-то вижу… - смутный проблеск красноватого свечения. И оно приближалось ко мне, медленно и неотвратимо заполняя пространство вокруг, теперь уже ослепляя нестерпимым красным светом. Я заметалась, ища хоть какую-то лазейку, и не находила ее. Я была в западне… Странно, физически, я не ощущала ничего, но я могла чувствовать этот свет…, нет, не свет – энергию. Дрожащую, опаляющую яростью, просящую, но, в то же время, настойчивую… Что оно хочет от меня?! Я опять кричу, когда волокна этой энергии начинают оплетать меня пульсирующим коконом...
Где-то за гранью сознания, слышатся тихий голос:
− Расслабься. Впусти ее… − нет, я не хочу! Не хочу впускать в себя это .
− Ты должна, или пропадешь… Ну же! − голос становится громче, резче, с еле заметными нотками беспокойства. Я чувствую, что меня кто-то трясет за плечи…
А кокон сжимается, давит, причиняя немыслимую боль. Я терпела. Так долго, сколько могла. И сдалась. Открылась этому свету, разрешая заполнить себя…

Медленно прихожу в себя, прислушиваясь к ощущениям. Боли не было…, осталось лишь одно, очень неприятное воспоминание.
Если меня еще раз кто-то попросит помедитировать – убью на месте. Застрелю, зарежу и порубаю.
Опять прислушиваюсь. Появилось какое-то странное ощущение… Мысленно ощупываю себя, вроде, все нормально. Все еще сижу на столе, очень удобно, кстати, облокотившись на… Стоп. Хм, на столах бывают спинки?
Теперь понимаю, что меня беспокоило – мне было тепло.
Решаюсь разлепить глаза, опускаю взгляд. О… Меня обнимают… Теплые, крепкие руки, легкими движениями поглаживают плечи, прижимая мою спину к груди. Мужской.
М-мм, а можно, я еще немного без сознания побуду? Так хорошо…
− Очнулась? − нет! Я еще в отключке. Не мог, что ли подождать пару часиков?
− Ли?.. − говорит тихо, очень тихо, но я слышу сдерживаемую тревогу в его голосе.
Дальше притворяться будет не честно:
− Да, я очнулась, − прохрипела я. Голос что ли сорвала?.. − А ты в курсе, что сидишь на учительском столе?

Мы проговорили всю ночь. И следующую… Не удивительно, ведь когда долгое время находишься с кем-то в одной комнате, молчать становится скучно. Странно, как только темы для разговора находились? С Эло было интересно. Говорить, слушать…
Но на третье дежурство, я выдохлась. Я прямо спала на ходу. Непонятное чувство… опьянения, что ли. Думаю, если б я хлебнула Гламового раствора для кожи, ощущения были бы те же. А вот Эло, кажется, прекрасно себя чувствовал. Стало обидно. Вечером я все же спросила его, как ему это удается. И старший, лучший ученик мне ответил, что спит на утренних медитациях самым наглым образом. Нет, это нормально?! И мне даже не сказал, когда я мучилась.
Обижено сопя и зевая время от времени, сижу уже около часа. На том же столе, правда теперь он мне кажется удивительно мягким, ну прямо пуховая перина. Интересно, а спать на нем удобно будет?...

− Ли.
− А? Что? − непонимающе гляжу на Эло. Как это его голова оказалась над моей? Пытаюсь осмотреться по сторонам. А-аа, я все-таки улеглась на стол. Надо же, и не заметила… − Я что, уснула?
− Да, я тебя уже полчаса разбудить пытаюсь, − смеется он в ответ.
− Ой, извини, я не должна была засыпать, дежурство ведь… − я с остервенением тру глаза, пытаясь прогнать сонливость.
Он смотрит на меня с некоторым веселым сочувствием:
− Иди, наверное, к себе в комнату. Я разбужу тебя перед рассветом, чтоб у мастеров вопросов не возникло. − Он подает мне руку, помогая слезть со стола.
− А разве так можно? А если узнают?
− Нельзя, конечно, но никто не узнает, если соседки твои тебя не выдадут.
Остатки моих сомнений были развеяны очень убедительным зевком. Посылаю Эло благодарную улыбку и начинаю подъем на четвертый этаж.

Ох, кровать. Самое желанное место на свете. Такая мягкая, удобная, уютная. Что еще для счастья надо? Я скидываю с себя надоевшую одежду, и, любовно улыбнувшись подушке, укладываюсь в постель, проваливаясь в долгожданный сон…

Так. Почему я проснулась? Почему-то дышать тяжело… Глаза разлепляться отказываются, поэтому, я на ощупь пытаюсь найти источник беспокойства. Эй! Да это же меня щупают! Что за?.. Все-таки открываю глаза.
О боги, кто это? Нет, я поняла, что это эльф. Но тот факт, что я его раньше не видела, меня несколько смутил. Задурманенный сном мозг, лихорадочно пытался думать. Итак, что мы имеем? Кажется, когда я ложилась, никого в моей постели не было. Или было?.. Нет, точно не было. Ладно. Тогда как это блаженствующее чудо оказалось на мне? Откуда он вообще взялся?
Я уже хотела попросить его слезть с меня и сказать, что он ошибся или комнатой или кроватью, но мне кое-что помешало. А именно – рука, рискнувшая лечь на мою грудь.
Я не виновата! Сработали рефлексы. Колено само, по собственной воле, резко взметнулось верх…
О боги! Бедные мои барабанные перепонки. Я и понятия не имела, что эльфы, мужского пола эльфы, способны так визжать. Не знаю, как там в других комнатах, но в моей проснулись все. Яркий свет зажегшихся свечей ударил в глаза. Теперь я не только оглохла, но и ослепла. Ненадолго, правда – вскоре я могла уже видеть, что происходит в комнате.
− Ох, Ли. Всего три дня тут а уже… Ой не могу-уу, − Лиони захохотала, катаясь по кровати.
Смешно ей. Нет бы помочь. Мне, между прочим, скоро дышать нечем будет. Кто бы мог подумать, что эльфы такие тяжелые. А этот вообще – кожа да кости. Как же он может столько весить?
− Клео… Клео!!? − Пташка голос подала. Так это ее кавалер? Ну, они друг друга стоят. − Что она с тобой сделала?!
Клео не мог ответить – он был занят рыданиями у меня на груди.
− Подожди, а что ты делаешь в ее кровати?.. − я перевожу взгляд на Пташку, качая головой. Нет, ситуация, конечно пикантная, но нельзя же быть такой недогадливой.
− Твой парень? − спрашиваю я у Пташки. Кивает. − И он иногда посещает эту комнату?
Опять кивок.
− А ты говорила ему, что спишь теперь на другой постели?
− Нет, но…
− Ну и все! Сама, значит виновата. Нечего на меня все перекидывать. Я уж не говорю, что вы тут по ночам неизвестно чем занимаетесь.
− Но мы никогда не… мы просто… − она растерянно хлопает глазами, пытаясь объяснить что-то.
− Ох, избавьте меня от оправданий! Помоги лучше снять с меня твоего Клео, он же сейчас покрывало стянет. А это будет еще большим шоком для его израненной психики.
Я, раздраженно брыкаюсь, пытаясь подняться. Без какого либо успеха, впрочем.
− У-ууууу, − о…, я опять его задела. Да что ж он так стонет? Может, сломала ему чего?...
Эльф продолжает страдающе всхлипывать. Приступ жалости заставляет меня успокаивающе погладить его по голове:
− Ну-ну…
− Кхм…, не помешал, надеюсь?
Я поворачиваю голову к дверному проему, затравленно глядя на стоящую в нем фигуру. Я в последнее время слишком часто стала обращаться к богам. Так нельзя, но все же… О боги!!! Он давно тут?...
В дверях стоял Эло. С абсолютно непроницаемым лицом и таким же взглядом. Ни разу его таким не видела.
− Э-ээ, Эло… Это не то что ты подумал, − пролепетала я, дергая за волосы все еще стонущего эльфа.
Марлук! Марлук!! Марлук!!! А что можно подумать, завидев парня, зарывшегося мне в грудь по самые уши? И меня, гладящую его по голове…
− А я ничего и не подумал, − он одарил меня ледяной улыбкой. − Скоро рассветет. Спустись вниз…, когда освободишься.
Он вышел, спокойно затворив дверь.
Замечательно. Чудесно. Прекрасно.
Рыча, хватаю Клео за ухо, сбрасывая его на пол. Откуда силы только взялись?
− Брысь за дверь! − нужно было одеться.
Марлук! Марлук!! Марлук!!!

В оставшиеся для дежурства дни я следовала примеру Эло и отсыпалась на медитациях. Как ни странно, Бедняга очень быстро отказался от вбивания в меня основ эльфийской магии, и почти не отвлекался на меня, сосредоточившись на обучении остальных. Я действительно безнадежна в этом деле. Я была физически неспособна повторить слова заклинаний, секунду назад произнесенные мастером. Они просто стирались с памяти. Как по волшебству. Забавно. Так я сидела рядом со своими соседками. Молча, не задавая вопросов наставнику. Ответы на все, что меня интересовало по части магии, я получала позже, сидя уже на столе в холле башни.
Эло отвечал без утайки, не приукрашая, не делая канонов. Описывал достоинства боевой магии, но и недостатков не скрывал. Я была несколько удивлена его знанием стихий, не только Воды, но и Огня и Ветра. На вопрос о том, откуда он знает о магических умениях магов людей и темных эльфов, он ответил словами одного из старших мастеров, как-то грустно улыбнувшись: «врага нужно знать в лицо».
«Ты считаешь представителей других рас врагами?» - спросила я тогда.
«Я − нет. Большинство эльфов − да. Вражда появилась давно, столетия назад. Сейчас она поутихла, но хватит одной искры, и она разгорится вновь».
«Откуда ты?...»
«Ветер переносит слухи, Ли».
Он сменил тогда тему, и я не настаивала на ее возобновлении. Мне стало… страшно? Возможно. Я помню рассказы матери и отца. Вражда, это мягко сказано – война. Войны. Страшные, жестокие, уничтожающие… Войны затрагивают всех. И мало кому удается остаться в стороне, сохранить нейтралитет.
О военных подвигах мечтают только малодушные глупцы. А я не хочу. Не хочу, чтобы пламя сожгло древние леса, не хочу, чтоб ураганы уничтожали прекрасные строения, не хочу, чтоб затапливались посевы… Не хочу напрасных смертей. Жизнь нам дана совсем не для этого…

Подходила к концу последняя ночь нашего наказания. Эло что-то записывал в свитке пергамента, развернув перед собой карту. А я подрезала кинжалом ногти, время от времени поглядывая в сторону мага. Я не спрашивала, что он пишет – ответ услышать не очень хотелось. Я и так догадывалась.
Стараюсь отвлечься от назойливых мыслей. Эта карта, недавний разговор, недосказанные фразы… о чем? О возможной войне? Не хочу думать об этом. Просто не хочу.
Бросаю взгляд на окно. Интересно, сколько сейчас времени? Небо еще темное, звезды, правда, горят уже не так ярко, но солнце определенно выглядывать пока не собирается. Вдруг до ушей доносятся приглушенные звуки. И их источник находится по ту сторону от входных дверей.
− М-м, Эло?
− Да? − спрашивает он, оторвавшись от свитка.
− А дверь закрыта?
− Закрыта, − он опять возвращается к своему занятию.
Похоже, что не надолго, думаю я, продолжая прислушиваться. Да. Узнаю звук этого скрежета металла о металл. Теперь есть на что отвлечься. С улыбкой поворачиваюсь к эльфу:
− А часто в башню посторонние пробираются?
− Не то чтобы часто, но относительно регулярно, − хмыкает он, лукаво глянув на меня, − причем бывают довольно интересные случаи. А почему это вдруг тебя заинтересовало?
− Да так… − я выразительно смотрю на дверь. Скрежет становится громче, и Эло наконец обращает внимание на этот звук.
− Вот как… − тихо произносит он, спрыгивая со стола и поворачиваясь к двери, взяв в руки посох.
Мы ждем пару минут, продолжая заинтересованно рассматривать дверь. Похоже, замок в этот раз поддаваться не хочет, а лишь громко, протестующе скрипит, отказываясь открываться. За дверью послышались невнятные ругательства. Да, знаю, это не так уж и легко…
− Эло, а я тоже так шумела? − весело спрашиваю я.
− Нет, ты все делала очень тихо, я услышал лишь щелчок замка, − в таком же тоне отвечает он, галантно поклонившись.
− О, вы мне льстите, уважаемый, − я пытаюсь скромно потупить взгляд. Правда, вырвавшийся смешок немного испортил мой застенчивый вид.
− Ну что вы, леди, моя искренность неподдельна.
− Ох, прекрати, − смеюсь я, опять вглядываясь в замок. − Да что он так возится-то? − я тоже соскальзываю со своего насеста и становлюсь рядом с магом, нетерпеливо притопывая ногой.
− Понятия не имею, − с безразличным спокойствием отвечает эльф, − возможно, плохая отмычка или просто кривые руки.
− Ой-ой, а сам-то пробовал так замок открывать?
− А зачем?
− В смысле?
− Зачем нужна отмычка, если ты можешь разнести замок заклинанием? − снисходительно ответил он. Я бы поверила этому тону, если бы уголки его губ не подрагивали от сдержанной усмешки.
− С таким подходом и замков не напасешься… Слушай, а может ему помочь? Стоит там, мерзнет… Давай откроем?
− Ты серьезно? − с веселым недоверием спрашивает Эло.
− Нет, конечно. О, он справился.
− Я рад за него. Или нее, − задумчиво добавил маг.
Дверь открывалась медленно, похоже, пришелец не спешил входит внутрь.
− Что делать будем? Стрелять? − деловито шепчу я.
− Чем же ты собралась стрелять?
− Не я, а ты, − поясняю я. − А стрелять льдом. Ну, иглами или что там у вас.
− Мадам, как вы жестоки, − смеется.
− Меня, значит обстреливать можно, − обижено проговариваю я. − Я же не предлагаю буквальный обстрел. А, так сказать, показательно-приветственный…
Наш гость в это время входит внутрь, осторожно оглядываясь, стараясь не шуметь. Эльф. Облаченный в тонкую кожу, с легким луком за спиной. Я обращаю к Эло просительный взгляд (мне правда хочется развлечься), он, наконец, кивает, улыбнувшись.
Я набираю в грудь побольше воздуха:
− Огонь! − кричу я. Разбудить спящих магов я не боюсь – в звуконепроницаемости стен уже убедилась.
Эло фыркает, но его рука, сжимающая посох уже проделывает резкое, почти неуловимое движение, а с губ срываются слова. Я вздрагиваю, от ледяного дыхания созданного заклинания, и заворожено провожаю взглядом сотворенный осколок льда, стремительно летящий в сторону двери. Вау.
Вошедший испуганно присел. Так же как и я тогда. Затем, вглядываясь в глубину зала, начал медленно разгибаться, стряхивая иней с волос и одежды.
− А, что, разве неделя еще не закончилась? − растерянно проговорил он после некоторой паузы. В днях, что ли потерялся? Похоже, он не ожидал нас тут встретить.
Ладно, а почему мы молчим? А говорить что? Ругать, или как?.. Эло, кажется, вести беседу не собирается – увлеченно рассматривает стены. Он бы еще насвистывать какую-нибудь мелодию начал, для полноты картины. Пожалуй, я склонна воспринять это как разрешение на свободу действий.
Вот и отлично, думаю, я вполне способна изобразить из себя грозного хранителя сна наших несчастных магов.
Скрещиваю руки на груди и, приняв строгий вид, уверенно шагаю к лазутчику. Только бы не рассмеяться…

Всю следующую неделю я тем и занималась, что пыталась где-нибудь спрятаться. Не то чтобы у меня получалось,.. особенно по утрам, на занятиях. Но уже к обеду я сбегала под защиту надежных стен кузницы. Не могу сказать, что я плохо проводила там время – мне было очень даже интересно наблюдать за работой кузнеца.
Лапка постоянно крутилась рядом, упорно пытаясь помочь в чем-то деду. Глам, каждый раз отказывался, пытаясь отправить внучку куда-нибудь. Не важно куда, лишь бы под ногами не мешалась. Впрочем, насколько я могла судить за столь короткое знакомство, у гнома не было ни малейшего шанса на победу в поединке с этой врединой. После короткой перепалки, угроз со стороны кузнеца и заверений «подмастерья», первый сдавался и нехотя поручал второму какое-то дело по кузнице. Думаю, главным фактором служили огромные, золотисто-карие глаза, медленно наполняющиеся обидой на беспричинное недоверие ее трудовым способностям. Суровое лицо мастера каждый раз смягчалось, и крепкая рука тянулась утешительно потрепать рыжий хвостик.
Эта картина повторялась каждый день, и каждый день она вызывала у меня улыбку. Это было так умильно…
Но раствор для кожи Глам все-таки прятал. От греха подальше.

К моему присутствию быстро привыкли, почти приняв в тесный семейный круг. Привилегия это или нет, но гном теперь и на меня порыкивал. Иногда. Раз пять за день. А что? Я тоже пыталась помогать… И да, у меня, конечно, получалось еще хуже, чем у Лапочки. Один раз, мне даже почти удалось поджечь кузницу. Выждав, пока стихнет медвежий рык гнома, Лапка пожала мне руку, признав «ну совсем своей», по ее словам.

А вечерами мы сидели в маленьком, выложенном из бревен, доме дварфов. Он находился сразу за кузницей и был на порядок меньше, поэтому, со двора его не было заметно. Там было всего три комнатушки, не считая кухни. Простая, незамысловатая обстановка, но там было так тепло… Нет, я не о температуре, а о том, что витало в этом доме. Я совсем не поэт, и мне бывает довольно трудно описать что-то.
Уют. Как объяснить, что это такое? К чему его причислить? Он почти осязаем, ощутим… Так бывает в некоторых местах. Так было в этом доме. Оттуда просто не хотелось уходить, хотелось лишь опуститься в одно из больших мягких кресел и ничего больше не делать.
Собственно, этим мы и занимались. Пили чай в огромных глиняных кружках («чай» Глама подозрительно пенился), сидя за большим дубовым столом в тех самых креслах. Гном развлекал нас бесконечными байками о былых временах. Сомневаюсь, что даже треть из сказанного была правдой. Но это не так уж и важно. Гламмастирин умел рассказывать, умело увлекая слушателя в невероятные истории. А вот историю о том, как он получил свой шрам, выведать так и не удалось…

В тот вечер, я допоздна задержалась в кузнице. Глам завершал очередное свое творение – меч из дамасской стали, и мне ужасно хотелось увидеть результат. Он трудился над ним несколько дней, не покладая рук, оставался лишь последний круг заточки и полировка; а мы с Лапкой сидели в уголке на скамье, и всем своим видом пытались показать, что нам вовсе не интересно. Лапка комментировала действия деда, проявив неплохие знания кузнечного дела, но говорила очень тихо, опасаясь отвлечь кузнеца от тонкой работы.
Луна уже светила высоко в небе, когда гном, наконец, повернулся к нам с мечем в руках. Я внимательно смотрела на мастера, вглядываясь в его утомленное лицо. Глам облегченно улыбался, и было видно, что он очень доволен проделанной работой. Но от меня не укрылась тень печали, мелькнувшая в его глазах.
А потом он подошел к нам, являя нашим восхищенным взорам свое творение.
Поразительно. Не имею представления, как это можно создать руками… Этот клинок словно соткан из застывших языков темного пламени. Завораживающе прекрасного и опасного одновременно…
Так хотелось прикоснуться к лезвию, кончиками пальцев проследить узор искусной резьбы. И мне это было позволено – гном молча протянул мне меч, рукоятью вперед.
Я знаю, что такое оружие мне не совсем подходит. Но все же, ощущение длинного, смертоносного клинка в руке мало с чем сравнимо. Он словно добавляет сил…
Глянув на Лапку, изображающую терпение, я передала ей меч.
− Отличная балансировка, деда, − сказала она, сделав несколько пробных махов. Судя по ее ловким движениям, могу сказать, что дед учит ее не только кузнечному ремеслу.
− Что, правда? − показательно удивился гном. − Вот уж не ожидал… Но, спасибо, внуча.
Он нежно улыбнулся Лапке, а затем принялся выгонять нас из кузницы. Да, было действительно поздно, но спать не хотелось – привычка ночного бодрствования все еще напоминала о себе.
Мы вышли во двор, и Лапка, попрощавшись, двинулась к дому, не дожидаясь, пока Глам закроет двери. По пути она сражалась с невидимыми врагами. Она не перестает меня удивлять. Иногда эта дварфиня воплощение зрелости, а иногда и непосредственного ребячества. Махнув нам напоследок ручкой, она скрылась за углом.
А я уходить не спешила. Мне хотелось кое-что спросить у кузнеца.
− Мастер Глам.
− Да? − повернулся он ко мне.
Я молчу некоторое время, а затем, все-таки решаюсь:
− О чем вы сожалели, глядя на этот меч?
Он как-то по-новому глянул на меня:
− Не слишком ли ты проницательна для своих молодых лет?
− А вы разве знаете мой возраст? − с улыбкой спрашиваю я.
Он хмыкает:
− Ну, эльфы молоды и в двадцать и в сто двадцать… − говорит он, задумчиво поглаживая бороду. − А сожаление… Оно приходит всегда. Это как расставание с тем, чему ты слишком многое отдал…
− А еще?.. − я вижу, что он что-то недоговаривает.
− А еще тебе пора спать, − добродушно ворчит гном, подталкивая меня в сторону башни.
Да, пора. Вопросов гному больше не задаю, а лишь желаю спокойной ночи. В конце концов, каждый имеет право на секреты.